Название: Арбуз
Автор: gaarik
Бета: бечено*Бу_Лаффка
Гамма: *Sel
Персонажи: Айзен, Гин, Тоусен, Старк, Халлибел, Улькиорра, Ноитора, Гриммджо, Заэль, Ааронильо, Вандервайс, Ямми и Орихиме.
Пейринг: Улька/Гримм и наоборот, намёк на Айзен/Гин
Жанр: юмор, яой (в конце), драббл
Рейтинг: NC-17 (опять же в конце)
Фендом: Bleach
Дисклеймер: ни на что не претендую
Размещение: где хотите, с указанием автора и шапки.
Предупреждение: стёб и, как следствие, ООС некоторых персонажей

Как всегда, началось всё с Гина. Хотя нет, всё началось с Ори-химе. А если точнее, то с её желания поесть арбуза…

Однажды, когда Иноэ вяло ковыряла палочками очередную порцию еды, Кватра не выдержал и спросил:
- Тебе не нравится?
Она качнула головой.
- Тогда чего же ты хочешь?
Девушка взглянула на него (одного взгляда было достаточно, чтобы раз и навсегда отбить у кого бы то ни было желание хоть что-то съесть в его присутствии, т.к. Кватра выглядел ходячим образцом анорексии) и вымученно улыбнулась:
- Я хочу чего-нибудь сладкого, сочного… Например, арбуза.
- Ар… что?
- Арбуза. Да, я хочу арбуз! – уже твёрдо решила она.
Когда Шиффер передал её слова Айзену, тот лишь махнул рукой – дескать, вперёд и с песней! Но, когда арранкар вышел из покоев Владыки, то почувствовал некоторое сомнение – где ему взять этот «арбуз»? Со слов Иноэ он понял, что это что-то округлое и сладкое. Но вот где его достать? В Хуэко Мундо такое точно не росло. И ни что это, ни как оно выглядит, ни тем более как и с чем (или просто как) его едят, он и понятия не имел. От раздумий его отвлёк тихий шорох, и из-за угла показался длинный палец, поманивший к себе. Недолго думая, Кватра подошёл.
- Улькиорра-кун, - горестно вздохнул Ичимару, - ты не знаешь, что такое арбуз?
Тот отрицательно качнул головой.
- А если я тебе расскажу, то пообещай, что сходишь за ним на грунт и принесёшь один мне? – Продолжая улыбаться, предложил шинигами.
Деваться всё равно было некуда – желание пленницы и воля Айзена давили на совесть, - и Четвёрка согласился.

Щелчок пальцами – и пространство исказилось, нехотя пропуская вооружённого знаниями Улькиорру в Мир Живых. В Каракуре был ранний вечер. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, и его уходящие лучи окрасили небо оранжево-розовой акварелью с редкими золотисто-жёлтыми лентами перистых облаков. Арранкар шёл по улице, внимательно осматриваясь вокруг – искал арбузы…
 
Наконец он дошёл до рынка и на одном из прилавков увидел нечто большое и полосатое. Подошёл поближе – но это было не то – со слов продавца и старушки, отчаянно спорящих о цене, он понял, что это кабачок. Обогнул угол и… наткнулся на гору лежащих в ящиках округлых зелёно-полосатых плодов. О да, то, что нужно! Не раздумывая, взял один из них… и едва не упал вместе с ним на землю – настолько тяжёлым тот оказался. Кое-как совладав с собой – не пристало же Кватре Эспады опозориться перед всеми, пусть даже его и не видят, и, в первый раз прокляв себя за хрупкость, Улькиорра, обливаясь потом и согнувшись в три погибели, поковылял обратно в обнимку с арбузом. Про второй экземпляр для шинигами он даже думать не хотел.

Гин встретил его радостной улыбкой, после чего Улькиорра всучил ему заветный плод и побрёл к себе – восстанавливать помятую гордость. Ичимару, к чести для себя, принял ношу без каких-либо неудобств и последствий и, проводив взглядом удаляющегося арранкара, вернулся в зал.

Шаги гулким эхом отдавались под арочным сводом, пока шинигами шёл по помещению. Айзен чуть приоткрыл глаза.
- Вот, Айзен-тайчо, Улькиорра-кун осчастливил нас сим подарочком!
- И как он?
- Не знаю, ещё не пробовал.
- Гин, я про Улькиорру. С ним всё в порядке?
Ичимару махнул рукой:
- Жить будет. Да и ходить тоже должен.
- Ясно. А теперь объясни мне, зачем тебе всё это понадобилось? Ты ведь не просто так подкинул нашей Принцессе эту идею.
- Какую идею?
- Не прикидывайся, я всё знаю.
- Ну-у, Айзен-тайчо, Вас не проведёшь, - протянул Гин, продолжая улыбаться. – Мне интересно, что они будут с ним делать.
- У тебя есть предположения?
- Да… Ну, мы-то его съедим, это понятно. Насчёт остальных – думаю, они не откажутся попробовать что-то новое.
- Гин, а что с ним будет делать, например, Заэль?
Ичимару хихикнул:
- Зачем гадать, завтра сами всё увидим!
- Хорошо, спрошу по-другому – а что будем делать мы?
- Нуу, - шинигами чуть замялся, - у меня есть несколько идей на такой вариант.
Сосуке подался вперёд:
- А вот с этого момента, пожалуйста, поподробнее…

На следующее утро, когда Эспада собралась на ставшее уже традиционным «чаепитие», на столе их уже ждали тарелки и ножи, а посередине стояло блюдо, на котором возлежал и сам полосатый виновник торжества. Овальный, тёмно-зелёный, с жёлто-зелёными продольными полосками, он походил скорее на какое-то украшение, нежели на что-то съедобное. Арранкары воззрились на сиё чудо с полным недоумением. Первым очнулся Гриммджо:
- А это что ещё за хрень? – Шестой бесцеремонно ткнул пальцем в сторону плода.
- Фу, Гриммджо-кун, - поморщился Гин, - где твои манеры? Это арбуз. Подарок нашей Химе-чан. –
И как бы невзначай добавил: - От Улькиорры-куна.
Все сразу посмотрели на Кватру, мысленно сопоставляя того размерам арбуза.
- Чё, правда? И как это ты его допёр?
Четвёрка не ответил – Гриммджо попал по больной теме. Не будет же он, в конце концов, унижаться перед всеми за неожиданно вылезший радикулит, от которого его спасла только добровольная помощь Орихиме?
Ичимару попытался разрядить затянувшееся молчание:
- Разве это так уж важно, как? Главное, что теперь мы можем насладиться плодами, точнее, плодом, его не напрасно затраченных усилий, – и, сказав это, он щедрым жестом дарителя пригласил остальных за стол. – Приступим же к трапезе, господа?

Как только все расселись по своим местам, возник новый вопрос – кто будет резать арбуз?

Джаггерджек потянулся было к мечу, но его кандидатуру отсекли сразу – кому захочется есть куски, разрезанные острыми немытыми когтями?

За ним последовал и Ямми – Гин заподозрил, что после его удара кулаком мякоть придётся отскребать от стен и окружающих предметов.

Улькиорра пролетал по поводу твёрдого нежелания не иметь с арбузом более ничего общего.

Халлибел была женщиной, которой не хотели давать мужское дело именно по этой причине.

Когда очередь дошла до Старка, то обнаружилось, что он уже давно уснул в сидячем положении.

Заэль не пожелал пачкать свою утончённость в неизвестном ему веществе.
Тем временем Квинта сидел, переводя взгляд с арбуза на Халлибел, и мысленно сравнивая размеры арбуза и груди последней, явно сопоставляя их с достоинствами прежней Нелл.

Ааронильо нашёл некое сходство с собой, и теперь в ужасе взирал на то, что ему нужно было есть.

Взбешенного ожиданием Ноитору отсеяли после того, как Санта-Тереза одним махом разрубила стол напополам вместо арбуза.

В результате за дело взялся Тоусен, аккуратно разрезавший плод на несколько одинаковых частей. Как только он вставил в него клинок и нажал, как арбуз сам, словно бы по волшебству, распался на дольки, открывая вид на ярко-розовую мякоть и распространяя вокруг свежий аромат. Когда с делёжкой наконец было покончено, все приступили к еде.

Ноитора небрежным движением взял ломтик за корочку и съел, лениво сплёвывая на пол.

Старк, тыкнутый под рёбра Семёркой и оттого проснувшийся долго и упорно любовался на поблёскивающую сочную мякоть, после чего взял кусок и унёс собой.

- Наверняка дотянет до последнего и только потом съест, - шепнул Гин Айзену.
Халлибел аккуратно надрезала мякоть и также аккуратно съела угощение.
Ямми сожрал свой кусок вместе с коркой и косточками.

Седьмой пробормотал что-то вроде того, что ему его вера не позволяет, и отдал Ямми.

Вандервайс тыкал в мякоть пальцем, выковыривая косточки и, издавая нечленораздельные звуки, поглядывал на Тоусена, методично доедавшего свою долю.

Гин же так и не прикоснулся к своей порции, лишь мельком посматривая на Айзена и выразительно облизываясь.

Заэль, как и ожидалось, унёс кусок к себе в лабораторию на предмет изучения химического и водно-глюкозного состава данного «образца».

Ааронильо отжал сок и теперь сидел, вставив один конец трубочки в стакан, а другой – в отверстие в маске, и медленно посасывал содержимое.

Гриммджо, разнюхав, что к чему, схватил дольку и начал жадно её облизывать, с силой всасывая сладкую влагу.

Улькиорра же взял салфетку и, завернув в неё два сочащихся соком ломтика – себе и пленнице, унёс с собой. Покончивший со своим куском Секста бросился вдогонку…

Ори-химе с восторгом приняла угощение и съела с таким аппетитом, что арранкару оставалось только позавидовать её скорости.
- Спасибо, Улькиорра-кун.
Кватра чуть помедлил с ответом – говорить: «Всегда пожалуйста» язык не поворачивался – он явно не горел желанием подряжаться постоянным носильщиком арбузов в Лас Ночес. Да и вдруг обострившийся радикулит вкупе со сколиозом всё ещё давал о себе знать. Натянуто улыбнувшись, Четвёрка поспешил покинуть свою подопечную.
* * *
Шиффер шёл по коридору в свою комнату, размышляя, как бы ему поступить. С одной стороны, есть арбуз совершенно не хотелось, но с другой – приказ есть приказ. Но, вспомнив, как его только что за обе щёки уплетала Иноэ, он всё же решил попробовать. Аккуратно развернул салфетку и, отломив кусочек, отправил его в рот. За этим его и застал Гриммджо, который теперь шёл рядом, изредка поглядывая на дольку в руках арранкара, пока Улькиорра с жутко серьёзным видом жевал арбуз.
- Ну как?
- Сладко, – после такого ответа все надежды Шестого на добавку тут же рухнули. Шиффер отломил новый кусок и поднёс ко рту. Но, вместо того, чтобы сразу съесть, коснулся мякоти кончиком языка, чуть сжал пальцы – и сок обильно выступил на розовой поверхности, когда он слизнул сладкую влагу. Гриммджо аж поперхнулся, заворожено глядя на зрелище и не веря своим глазам – чтобы кто-то, а тем более Кватра, мог настолько возбуждающе есть арбуз, просто не укладывалось у него в голове. В голове-то и не укладывалось, а вот тело среагировало почти мгновенно. Покончив с ломтиком, Улькиорра отломил следующий и вздрогнул, услышав хриплый, с какими-то незнакомыми нотками голос:
- Прекрати.
- Почему? Мне нравится. Вкусно.
Капля сока скользнула по подбородку, ещё немного – и капнет на форму. Улькиорра, не раздумывая, дёрнул собачку вниз – и молния разъехалась, обнажая бледную кожу. Секста облизнул вдруг пересохшие губы. Вот капелька срывается вниз и падает, продолжая путь. Ключица, грудь, живот… Ниже… Гриммджо не выдерживает и, схватив Кватру за плечо, вталкивает того в его же комнату, до которой они только что дошли. Тонкая чёрная бровь едва заметно изгибается в недоумении:
- Что ты де… - но не успевает договорить, как его вжимают в холодную стену, а горячий язык зверя уже скользит по животу вверх, слизывая сахарный след. Шестой поднимается выше, обводит, чуть прикусывая, губами сосок; частое дыхание нагревает кожу на ключицах. Подумав, Улькиорра невозмутимо отламывает ещё, сжимает – и сок тонкой струйкой течёт между пальцами, тягучими каплями падая на грудь, когда Гриммджо ловит его горячими, влажными прикосновениями, и получает в награду этот же ломтик. Довольно урчит, смакуя сладость с привкусом чужого тела – сейчас он похож на зверя, которому дали кусок мяса за выполненный трюк. Но он об этом не думает, его больше волнует происходящее сейчас. Улькиорра прикрывает глаза – возможно, он не против такой формы власти. Новый ломтик… Но Гриммджо другого мнения. Застигнутый врасплох, Улькиорра распахивает глаза, почувствовав прикосновение чужих губ к своим губам. Но не отстраняется, позволяя Шестому поцеловать себя. Спокойно. Убить его он всегда успеет. Губы прижимаются к губам, требовательный язык надавливает, и Шиффер подчиняется, желание попробовать новое, узнать, почему Гриммджо делает это с ним, пересиливает осторожность – и под нажимом приоткрывает губы. Чужие ладони скользят по коже, срывая одежду, пока Гриммджо жадно исследует его рот, обжигающее тепло его тела напротив своего напрочь уносят остатки здравых мыслей. Острые ногти царапают спину, когда Джаггерджек, приподняв тонкое, кажущееся таким хрупким, тело, переносит его на кровать. Губы отрываются от его рта, когда арранкар касается ими «слёзных» дорожек – Улькиорра резко отворачивает голову. Как хочешь. Гриммджо опускается ниже, проводит чуть шершавым языком по груди, отметив про себя затвердевший сосок, и одним рывком сдирая с Кватры пояс, но не снимая хакама. И трётся, прижимаясь всем телом, и страсть опаляет разум. Протягивает руку к одиноко лежащей на тумбочке дольке, отламывает ломтик и, надавливая, проводит им сверху вниз, оставляя на гладкой коже сладкий след, чтобы потом слизнуть. Тихий, едва слышный вдох – как награда за труд. Власть, говоришь? Отлично. Будет тебе власть. Контраст прохладной мякоти и горячих прикосновений опьяняет; тонкие пальцы вцепляются в простыню, комкая ткань в складки, мурашки волнами пробегают по всему телу, когда Улькиорра выгибается в сильных руках, подстраиваясь под неторопливую, мучительно-выжигающую изнутри ласку, и приоткрывая затуманенные глаза. Гриммджо приподнимает над головой арранкара дразнящий ярко-розовый ломтик, подносит к губам…. Четвёрка поднимает голову, тянется вверх. Ещё немного… Когда он почти достаёт, Секста резко сжимает кулак – и сок течёт между пальцами, обильно капая на приоткрытые в беззвучной просьбе тонкие серые губы. Стекает из уголка рта вниз, оттеняя розовым белоснежную кожу. Зверь ухмыляется и, опустив руку, дотрагивается до сладких губ. И едва не отдёргивает, когда язык Кватры заворачивает его пальцы в тёплую сырость. Когда тонкие пальцы с неожиданной силой вцепляются в синие волосы, заставляя нагнуть голову, прежде чем впиться крепким, почти болезненным поцелуем в губы, когда Улькиорра впервые целует его сам. Не успевает Гриммджо и глазом моргнуть, как его резким рывком подминают под себя. Опешивший от такого поворота событий, Шестой с изумлением смотрит в зелёные глаза. И вздрагивает, встретив совершенно ясный взгляд. Шиффер нависает над ним, и тот внезапно осознаёт, что то, что начиналось как забава, переросло в нечто посерьёзней, и что он не знает, как на это реагировать. Чтобы Кватра, всегда такой отстранённый и равнодушный, смотрел на него так сейчас? Джаггерджек прищурился, вглядываясь и словно пытаясь опознать то, что плескалось сейчас на самом дне пронизывающей его зелени. Ещё недавно такой податливый и покорный, сейчас же арранкар выглядел совершенно иначе, другим, и от этого зверю стало не по себе. Шиффер не двигался, продолжая сверлить его взглядом. А затем… на кончике его пальцев вспыхнул зелёных огонёк.
«Ксо!» - только и успел подумать Секста, когда тело само дёрнулось в сторону, но белые пальцы держали стальной хваткой. Твою мать! Доигрался.
- Что ты задумал?..
- Молчи, – короткий выдох в лицо и церо в опасной близости от тела заставляет зрачки расшириться в ужасе перед неизвестностью. Улькиорра проводит рукой над застывшим под ним арранкаром; шарик обжигает кожу, освещая всё зеленоватым свечением. Опускает руку ниже – ткань обугливается, плавясь на глазах. Ослабляет хватку – но Пантера не двигается, продолжая смотреть на его левую руку. Огонь прожигает хакама, шёлк с лёгким шипением расходится в стороны. Шиффер щёлкает пальцами – и церо, вспыхнув в последний раз, исчезает. Джаггерджек с облегчением выдыхает и прикрывает глаза; напряжённые в ожидании атаки мышцы выдают его мелкой дрожью. Резкий рывок и треск лопнувшей ткани возвращают в реальность, когда арранкар разрывает на нём хакама, обнажая возбуждённую плоть.
Вопрос, готовый сорваться с языка, застревает в горле, едва голубые глаза встречаются с горящими зелёными – он уже и не рад, что всколыхнул обычно непроницаемую непоколебимость Четвёртого. Лёгкое ощущение прохлады на губах, когда Улькиорра проводит по ним подушечкой большого пальца.
- Я же сказал – молчи. Закрой глаза.
Слова растворяются в воздухе, и Джаггерджек послушно замолкает. И вздрагивает, когда обожжённой огнём кожи касается что-то влажное и горячее. Улькиорра двигается вверх, слизывая капли холодного пота; солёный вкус и острый запах чужого возбуждённого тела сводят с ума, заставляя трепетать тонкие ноздри. Лишь хриплое, частое дыхание и судорожный вдох, когда пальцы пробегаются по стволу члена, чуть задев головку, нарушают обволакивающую их тишину. Рука поднимается выше, с силой проводит ладонью по бедру, язык обводит края Дыры. Задохнувшись от болезненно-приятного ощущения, Секста выгибается назад, сквозь сжатые зубы вырывается сдавленный стон. Власть? Замечательно. Улькиорра погружает внутрь руку. Арранкар дёргается навстречу и воет – настолько мучительной пытке он сейчас подвергается. Какая адская, пронизывающая тело боль! Но сменяющаяся не менее невыносимо-желанным наслаждением. Боль – словно приправа к жгуче-острому блюду из ощущений, желаний и запахов. Ты этого хотел? Прекрасно. Зубы смыкаются на соске, тонкая струйка крови течёт по груди, чуть щиплет раздражаемая слюной ранка. Растрёпанные, липнущие к вискам синие пряди, устало прикрытые голубые глаза. Четвёрка протягивает руку к полусъеденному арбузу, отламывает кусочек, проводит, чуть сжимая. Выступивший сок тает на губах, когда он, скользнув пальцами в волосы, прижимается к Сексте и целует. Мягко, нежно, осторожно. Пробуя, запоминая. Снова опускается ниже, губы находят головку и смыкаются, забрав в себя. Гриммджо стонет и двигает бёдрами навстречу, ногти царапают узкие плечи, пока арранкар медленно облизывает его член. Сначала медленно, нежно – Секста чувствует, как скользит по плоти чуть шершавый язык. Затем глубже, сильнее – зубы задевают бархатно-нежную кожу, язык вылизывает дырочку, пальцы оттягивают уздечку. Движения становятся резче, быстрее, отрывистее. Ещё немного…. Шестой уже готов кончить, но внезапно пытка прекращается. Секста разочарованно рычит и открывает глаза, чтобы увидеть, как Шиффер небрежным движением стягивает хакама – ткань скользит по бёдрам вниз, обнажая бледную кожу.
- Повернись.
И он повинуется, желание давно заглушило голос разума. И где-то в отдалённом уголке сознания бьётся мысль, что с ним сейчас сделают то, что он сам хотел сделать с ним. Но всё вокруг словно в тумане, и его это не слишком волнует. Лишь вздрагивает, почувствовав проникающий внутрь палец, к которому через некоторое время присоединяется второй. И дёргается, только когда Кватра заменяет руку членом. Вот тогда боль на мгновение ослепляет, и он прокусывает губу. Рот наполняется кровью, и он сглатывает её, не чувствуя вкуса. Но что такое боль для него, всегда стремившегося доставить её себе и другим? Ничто. И резко двигается назад, насаживаясь, словно на клинок, и чувствуя только раздирающий изнутри огонь, с каждой секундой всё быстрее текущий по венам. Тонкие пальцы впиваются в бёдра – не ожидавший такого напора, Улькиорра на мгновение теряет контроль; с губ срывается протяжный стон, быстро тонущий в яростном рычании. Значит, так ты хочешь? Пальцы скользят по спине, оставляя алые полосы, когда он вбивается в непокорное горячее тело под ним… Власть. Жесткость. Кровь стучит в висках, закипая в сосудах, и ему кажется, что ещё немного – и он не выдержит и взорвётся. Нестерпимо-жгучая, плотно охватывающая изнутри теснота и трущаяся об неё головка быстро сделали своё дело, и он кончил, без сил рухнув на кровать рядом с арранкаром. Перед глазами всё плыло, ослабевшие мышцы отказывались слушаться, тело всё ещё содрогалось от только что пережитого оргазма. Секста, повернувшись вполоборота, нагло ухмыльнулся:
- Что, уже всё?
По нему, чуть подрагивающему от нетерпения, видно, что зверь всё ещё возбуждён. Ноздри расширяются, вдыхая запах разгорячённого тела, когда Гриммджо перехватывает инициативу. Опрокидывает Кватру на спину, с силой проводит ладонью по влажной коже от паха вверх по животу, на грудь, нагибается, проходясь губами по тонкой кости ключиц. И целует – легко, осторожно, и даже не верится, что он так умеет. Улькиорра проводит языком по губам, слизывая невидимый след поцелуя, смешанного с привкусом крови. Гриммджо медлит – настолько хрупким и беззащитным кажется сейчас арранкар. Но быстро отгоняет эти мысли – желание обладать пересиливает. Заставить стонать от осознания собственной слабости, и чтобы он был причиной этой слабости. Да. Именно так!
Вырванный из усталой полудрёмы, Улькиорра распахивает глаза, почувствовав что-то горячее и влажное между ягодиц, в то время как зверь лежит на животе, продолжая вылизывать, словно кот, гладкую кожу. Дико. Противоестественно. Незабываемо. Затем странное ощущение, когда внутрь тебя проникает что-то чужое. Необъяснимое сменяется стоном, когда тело содрогается от невыносимо приятного – Гриммджо задел простату. Хочется чего-то, хочется… о, ещё. Кольцо мышц постепенно расслабляется, привыкая к пальцам. Через некоторое время, приподняв лёгкое тело за бёдра, Гриммджо медленно входит, заменяя пальцы головкой своего члена. Замирает, давая Шифферу привыкнуть – почему-то не хочется причинять ему боль, которую тот причинил ему. Хочется, наоборот, доставить наслаждение. И так же медленно, осторожно, толкается вперёд. С губ Кватры срывается тихий всхлип. В тысячу, нет, в миллион раз лучше, чем стон. До слуха доносится едва слышный шёпот, но Гриммджо не нужны слова – он чувствует интуитивно. Резко дёргается вперёд, наращивая темп и видя, как Улькиорра прикусывает губу. В глазах – непередаваемая смесь эмоций. Боли, страдания и… страсти?
- Ещё….
Гриммджо нависает над ним, опираясь на руки. Вот так. Глаза в глаза. Ладони скользят по бёдрам, мурашки разбегаются по коже, стоны ласкают слух. О боги, зачем ты сделал нас наподобие человека? Как же всё было просто, будь мы животными. Но звери не могут чувствовать так, как люди. Человеческое тело создано, чтобы потакать желаниям своего хозяина. И звери не могут желать, не могут хотеть чего-то большего, кроме того, что заложено в них природой. Возможно, ты знал, что так случится, когда создавал нас? Ты предвидел всё это? Разумеется. Но сейчас не то время, чтобы погружаться в такие размышления, - сейчас хочется только отдаться. В полную, безграничную власть, наслаждаясь друг другом…. И Улькиорра тянется вверх, проводит языком по горячим, пересохшим губам. Прохладные ладони поднимаются вверх по спине; бирюза встречается с изумрудом. Молчи. Ничего не говори. Только дыши. Молчи. Но молчать невозможно.
- Не останавливайся…
У Гриммджо сносит крышу, и он рывком дёргается вглубь, с силой опускаясь на тонкое тело, извивающееся и трепещущее под ним…

Ичимару чуть поморщился – фигура в дверном проёме загородила собой свет.
- Ты доволен? – движение воздуха возле уха. И как только успел?
- А, Айзен-тайчо! Я тебя уже заждался.
- Что, так интересно?
- Всё вышло даже лучше, чем я предполагал, – пальцы пробежались по клавишам, и на мониторе появилось изображение. – Как тебе?
- Похоже, они нашли арбузу иное применение.
- Да. И всё-таки весело получилось, - Ичимару вздохнул.
- И чем же ты тогда не доволен?
- Дольки уж больно маленькие, - Гин кивнул на лежащую на столе тщательно обглоданную корочку. Тёмная бровь чуть изогнулась:
- Не знал, что ты даже зелень ешь.
Тот махнул рукой:
- Да это Вандервайс постарался.
Соуске подошёл ближе:
- Значит, тебе не понравилось?
- Порции маленькие, - снова пожаловался блондин.
Айзен положил ладонь ему на плечо:
- Ты, знаешь, мы всегда можем повторить…
Ичимару задумчиво облизнул палец:
- Тогда, потребуется несколько арбузов.
- Подумай над этим, – с этими словами он вышел из комнаты, оставив шинигами обдумывать новое предложение.

Эпилог.

Через несколько дней в Мир Живых была отправлена «экспедиция» по добыванию арбузов, и вскоре каждый из Эспады стал счастливым (или не очень, но кому как) обладателем целого плода. А Гин, в свою очередь, оказался не менее счастливым обладателем собственного арбуза. И мы можем лишь гадать, что он мог с ним сделать.
ссылка

Отредактировано Grimmjow (2009-10-21 17:25:48)

Название: « У каждого свои тараканы.»
Автор: ^ Снежок-сан ^
Рейтинг: G
Жанр: humor, размышлизмы, стеб
Персонажи: - Гриммджо и Улькиорра
Статус :- закончено.
Предупреждение: ООС!!!
Содержание : размышления на тему тараканов Гриммки и Ульки.
Дисклеймер: персы Блича позаимствованы у дяди Кубо. А сюжет мой бред. Кто любит этих персов, не дуться ! Я ж любя!)))
От автора: прокомментите?))

Как всем известно, Эспада – это такая же сумасшедшая организация , как и Акацки. Следовательно, у каждого из них свои тараканы в голове. Начнем с наиболее популярных Арранкар – Улькиорры , Гриммджо. Чем же они такие тараканистые ?

Улькиорра – у всех серо как серо – красное , а Улька взял да и покрасил свой серо в зеленый! При том,что его любимый цвет – розовый!
Все любят убивать врагов как положено – ножом в сердце. А Улькиорра убивает дыркой в горло!
Никто из Арранкар не красится! А Улькиорра регулярно покупает каталог «Avon » на предмет наличия новой пудры.
Никто из Арранкар не двуличен ! А Улькиорра нарисовал себе слезы и потеки, прям как Пьеро и прикидывается Эмобоем!
Почти все Эспады мускулистые накаченные парни ! А дохленького на вид Улькиорру даже и бить- то жалко…
Хобби Улькиорры – вздыхать «какой я несчастный!» и подменивать мазь для протезов Гриммджо на клей «Момент».
Улькиорра любит известь, штукатурку и пудру на лицо.
Личный дневник Улькиорры спрятан в реяцунепробиваемом сейфе, который нельзя уничтожить. Иногда Гриммджо с хихиканьем читает его записи и ставит в конце каждой противные скалящиеся смайлики. Легко открывает он его сейф потому,что Улькиорра думает, что о его дневнике никто не знает и оставляет ключ на видном месте с запиской «тронешь- заплачу.»
Любимая песня Улькиорры – «Титаник» . Он так натурально плачет и стенает, что все этому верят.Кроме Гриммджо. Тот иногда врубает посреди его плача «Калинку».
Улькиорру бесит, когда Айзен называет его «Ух ти, Пьероша!»

Поговорим о Гриммджо.
Гриммджо… Никто так не любит вести себя настолько нелогично, как он!
Все Арранкары чистят зубы перед сном, а Гриммджо нет! Мотивирует это «типа челюсть Пустого отвалится! » Ага, нифига ! Просто кариес у него там и протезы. Вот и стесняется!
Все Эспадовцы прикрывают хоть какую-то часть своего тела одеждой, а Гриммджо сверкает голым , да еще и дырявым пузом на весь Лас- Ночес!
Иногда Гриммджо ворует каталог у Улькиорры, чтобы купить синюю подводку и тени.
Гриммджо скупает весь запас «Тафта три погоды» в Хуэко , чтобы всегда следить за прической.
Любимая фраза Гриммджо «Давай вставай, и подеремся!» .
Гриммджо- далекий родственник Зараки Кенпачи. Видимо , гены «а давай помашем кулаками?» передались ему особо.
Гриммджо бесит, когда его называют «голубым» и «эй, ты, голубенько-оой!»
Гриммджо скалится, чтобы челюсть не отвалилась.
Хобби Гриммджо – менять тональный крем Улькиорры на зубную пасту. Потом Улька еще долго удивляется, почему цвет такой хороший, а пахнет Заеро-Поло?
Иногда Гриммджо ходит «по- быстренькому » в колбочку Арониеро. Один раз эти колобки проснулись… С тех пор Гриммджо ненавидит Смешариков и розовый цвет.
Любимая песня Гриммджо «Голубая луна» Борьки Моисеева.
Гриммджо довольно умело пародирует Ноитору. Для этого он завязывает один глаз платком и проглатывает целиком лимон- лайм.
Гриммджо также любит передразнивать Улькиорру. Для этого он мажет зубной пастой лицо и нанюхавшись лука, целыми часами шатается по коридорам и бьется головой об стену, стеная и причитая, угрожая разрезать вены.
Гриммджо бесит, когда Айзен-тайчо стебаясь, называет его «Ути-пути, какая Мальвиночка!»
И напоследок о Гриммджо- он иногда, потихоря от всех, рисует милых эмо-кидов и Пьеро с Мальвиной. Он свято верит, что когда-нибудь они будут вместе.

Название: Моя душа
Автор: Grimmjow Jeagerjaqu (тоже самое, смотри выше вторую сточку)
Пейринг: Гриммджо/Улькиорра
Рейтинг: PG
Жанр: Яой, ангнст, ООС (только из-за моей бредовой фантазии)
Статус: закончен
От автора: порыв души…не более
Размещение: с разрешения автора

Очередная ночь, луна в вечно темном небе Лас Ночес. А я один. Знаешь, я отвык от одиночества, когда то это было моим всем. Но потом все изменилось. Я всегда думал лишь о себе, жил для того, что бы чего-то достичь. Признания? Наверное. Я уже и не помню. Да, точно! Я всегда хотел достичь вершины, подняться из грязи в князи, но да же когда я вошел в эспаду, я этого не добился, все так же считали меня не кем. Это бесило. Особенно ты. Тогда я был для тебя лишь очередным мусором. И это меня всегда бесило в двойне. Я через столько прошел, что бы стать Васто Лордом, но всем было плевать, хотя я не кому и не рассказывал. Лишь, тому парнишке, с которым сражался. Знаешь, я ненавижу его. Он убил не только мою гордость, он лишил меня души. Возможно, ты сказал бы что у пустых нет души, так же как и нет возраста. Да возможно ты и прав, но не для меня. У меня была душа, у нее было обличие белокожего, зеленоглазого парня, не понимающего не чего, но стремившемуся к пониманию. Считавшему, все вокруг мусором. Но познавшему, хотя бы ненадолго, счастье. Но моя душа умерла, он уничтожил ее. Почему же тогда так больно. Мое тело давно не испытывало, реальной боли. Все полученные раны, затаиваются, где то глубоко внутри, а это еще хуже. Говорят, что когда душа умирает, человек становится пустотой. Так и получаются пустые. Она испытывает последние муки боли, а потом превращается. Так почему же если моя душа умерла, мне все равно больно. Айзен вернулся из мира живых, со своей свитой. Он сбежал. Трусливо так. Перекрыл все доступы в Уэко Мундо кого либо. Теперь набирает новую армию. А мне все равно, мы проиграли. Желание сражаться у меня в крови всегда было и останется, но сейчас я просто устал. Надоело. Потерянно то что двигало мною все это время. Вся эспада уничтожена, а я жив. Несправедливо это как то. Я, тоже должен был умереть. Когда то я обещал тебе, что если мы умрем, то только от руки друг друга. Ты нарушил обещание, тебя убила другая рука. Последний кто тебя видел – это эта глупая девка, с которой ты нянчился, и этот рыжеволосый парень. А должен был быть на их месте я, и только я. Ненавижу тебя за это. Мы предрешили судьбу друг друга уже давно. Так зачем ты так поступил?
Я даже не помню, с чего все это началось, с простого безразличия с твоей стороны, и бешенства, в ответ, с моей. Ты стал для меня камнем преткновения, во всех начинаниях. Ты был лучше во всем. Но все равно, только я имел права на тебя и на твою смерть. Да, я собственник, и этого отрицать я не буду. Но тебя силой, тоже никто не принуждал. Просто нашлось два арранкара, которые приобрели душу. Единственное, что невозможно для таких как мы. Ты стал моей душой, а я твоей. Но ты умер. И забрал все без остатка, оставив только короткие воспоминания о себе. Это наверно единственное, что меня цепляет. Что напоминает о том, что я еще не мертв, что я должен довести начатое до конца, и забыться и раствориться на всегда. Да Кварта, я решил это уже давно. Возможно, когда я вернусь вновь, мы еще встретимся с тобой, и я скажу все то что не сказал тогда, что не позволила сказать мне моя гордость.
Сказать, что я любил тебя. И люблю и буду любить всегда.
Ссылка

Отредактировано Grimmjow (2009-10-21 17:38:18)